Один поцелуй - Страница 17

Кона она нашла на кухне, где тот наливал себе чашку кофе. Увидев ее, он удивился:

— Я думал, ты пошла спать.

— Я не усну, пока не узнаю, как дела у Чолли. Странно, что до сих пор нет никаких известий.

— Не волнуйся. Если бы было что-то не так, давно бы уже сообщили, — заверил он ее, подавая чашку дымящего кофе.

Она заколебалась. Ей не хотелось пить кофе так поздно, но, с другой стороны, не могла же она просто стоять и смотреть на Кона. Сабина взяла чашку, села и начала размешивать сахар. Подняв голову, увидела, что Кон не сводит с нее глаз.

— Что ты делаешь? — насторожилась Сабина.

— Смотрю на тебя, — улыбнулся он. — Знаешь, из тебя получилась чертовски красивая женщина. Кто-нибудь из мужчин говорил тебе об этом?

— Если и говорил, не твое это дело, — ответила она, с трудом удерживая улыбку. — Да прекрати же, Кон. Я знаю, о чем ты думаешь. Но на меня это уже не действует.

— Да? А на меня действует, — сказал он, оторвавшись от чашки после того, как сделал очередной глоток. В глазах его при этом заплясали веселые искорки. — Стыдливый румянец идет тебе, как никакой другой женщине из тех, что я знал.

— А знал ты, конечно, многих, — с издевкой произнесла она.

Совершенно не задетый ее выпадом, Кон ответил с довольной улыбкой:

— Ревность. Теперь я знаю, что в тебе говорит ревность. А то уж я почти было поверил, что тебе безразличен.

Сердитая на себя за то, что сама спровоцировала его ответ, Сабина резко поставила чашку на стол.

— Пойду разложу пасьянс, чтобы скоротать время. «Одиночество» называется, — с намеком произнесла она.

И не дожидаясь ответа, быстро ушла в гостиную, где в ящике возле камина лежала карточная колода. Она слышала, как Кон ходит по кухне, но уверяла себя, что ее это абсолютно не волнует.

Она плохо соображала, что делает, и пыталась убедить себя, что самым важным для нее в данный момент является переложить карты так, чтобы красная дама легла на черного короля. Сабина не поднимала головы, но, настроенная на Кона, уловила, как он вошел в гостиную и подбросил поленья в камин. Затем в дальнем углу комнаты был погашен свет и выключен телевизор. Сразу стало теплей и уютней.

Но только тогда, когда он сел на диван всего в нескольких дюймах от нее, в ней по-настоящему проснулось ощущение опасности. Он был близко. Слишком близко. Стоит ей чуть-чуть шевельнуться, и она коснется его коленей. Ее руки вдруг задрожали. Она подняла карту и автоматически, не глядя на нее, положила на свободное место.

— Ну ты даешь!

Услышав его мягкий, чуть хрипловатый голос, она вздрогнула.

— Что?

— Ты положила красную семерку на красную восьмерку. А надо положить на черную, — терпеливо пояснил Кон.

Растерянная, едва слыша, что он говорит из-за сильно бьющегося сердца, Сабина невидящим взглядом всматривалась в разложенные карты.

— Про какую красную семерку ты говоришь?

— Про эту. — Наклонившись, он указал на карту, чуть коснувшись плеча Сабины. — Видишь?

У нее пересохло во рту. Она не в силах была бы вымолвить и слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Ее взгляд, как магнит, притягивала мускулистая рука, появившаяся из-за плеча. Наконец Сабина кивнула. Кон не дотрагивался до нее, но она могла поклясться, что чувствовала его упругое тело и тепло, исходившее от него.

И запах! Такой родной и знакомый. Чистый, пряный. Запах настоящего мужчины. Она годами пыталась забыть его, но тщетно. Иногда, входя в переполненный лифт или ресторан, она вдруг ощущала его, и тогда сердце убыстряло бег, а глаза начинали шарить по сторонам.

Было столько мелочей, связанных с ним, которых ей не хватало, но осознала Сабина это только сейчас. Находясь в объятиях других мужчин, она не ощущала и сотой доли того, что давал ей он. Защиту, уверенность. Чувство, что ты нужна ему. Стоит ей только откинуться на несколько дюймов назад, и она снова испытает это счастье.

«И не помышляй об этом, Бина Брайони! — возник в сознании внутренний голос. — Если ты позволишь ему дотронуться до тебя, ты пропала. Он не скрывает, что собирается затащить тебя в постель. В постель, Бина! Ни больше ни меньше. Ты этого хочешь?»

Сабина не помнила, как встала, но, придя в себя, с удивлением обнаружила, что стоит на противоположном конце комнаты и делает громче звук телевизора. Она боялась тишины, которая могла выдать ее гулко бьющееся сердце.

— С картами я всегда была не в ладах, — сказала она каким-то чужим, прерывающимся голосом. — Лучше посмотрю фильм.

Не скрывая усмешки, Кон собрал карты и вытянул ноги на журнальном столике. Вольготно раскинувшись на диване, он протянул:

— Может, лучше погасим свет и поцелуемся?

Черт бы его побрал! Если он думает, что удачно пошутил, то ошибается. С непроницаемым лицом Сабина ответила:

— Да я лучше поцелуюсь с козлом, чем с тобой!

— Вот те на!

— Пошел знаешь куда, Кон!

Он неодобрительно цокнул языком:

— Только, чур, не ругаться, дорогая. Наверху дети.

Она не выдержала и рассмеялась. Ну что было с ним делать?

— Не заводи меня, Ньюман. И не называй меня «дорогая». — Сев на краешек дивана, Сабина демонстративно уставилась на экран, про себя решив, что не скажет ему больше ни слова. Появились титры с названием фильма.

Бина не могла поверить своим глазам. Ну что за ирония судьбы! Сначала в день приезда показывали «Неприкаянных», а теперь «Мост Ватерлоо». Почему под Рождество идут одни мелодрамы? Ведь стоит ей начать смотреть, как она не выдержит и обязательно расплачется. Можно представить, сколько удовольствия получит Кон, увидев ее рыдающей перед телевизором.